Ушел из жизни выдающийся советский и российский математик, академик РАН Иван Иванович Ерёмин. Владимир Фролов — доктор экономических наук, профессор, президент ассоциации «Налоги России» рассказывает об академике Еремине, который был его Учителем, наставником и хорошим другом.
Сегодня умер мой научный руководитель академик РАН Иван Иванович Ерёмин. К сожалению, уходит из жизни то героическое поколение, которое очень много сделало для величия советской математики. Скорблю.
УЧИТЕЛЬ
ЗНАКОМСТВО
Шёл мимо Института математики и механики. Жил недалеко от Софьи Ковалевской. Недавно закончил УПИ экономфак. Встретил знакомого как раз напротив входа в ИММ. Поговорили. Он спросил не хотел ли я работать здесь и махнул в сторону института. С удивлёнными глазами — я же экономист? Он сказал, что есть такой Ерёмин он создал лабораторию по математическому моделированию экономики.
Сразу же захожу в ИММ. Вахтёру говорю, что мне нужен Ерёмин. Пропускает. Называет номер комнаты. Иван Иванович просит рассказать о дипломной работе. В то время он уже доктор наук, зав отделом.
Приглашает несколько своих сотрудников. Один из них пытается всё время поддеть. Задаёт ироничные вопросы. Меня это раздражает. Прямо так и говорю, что его дурацкие вопросы меня уже достали. Иван Иванович очень спокойно и доброжелательно: «Ну не разбирается человек в системах массового обслуживания. Спокойно объясни ему. Чего нервничать?»
После сразу ведёт этажом выше к директору Николаю Николаевичу Красовскому. Академик вываливает на меня кучу вопросов по математике, которую я учил на втором курсе. Почти всё забыл.
Выхожу из кабинета. Уже внизу. У выхода. Ерёмин чуть задержался. Кричит мне сверху — ты куда? Возвращаюсь. Говорю, что провалил собеседование. Иван Иванович отвечает — садись и учи. Дают мне два месяца. На работу не хожу. Учу университетский курс математики. Сдаю экзамен Ерёмину.
После этого читаю книгу Ивана Ивановича по математическому программированию. Помогает разобраться мой новый коллега Коля Астафьев. Прихожу к Ерёмину. Устроил жаркий спор по доказательствам некоторых теорем. Их геометрическим интерпретациям. Горячусь. Где-то даже наезжаю. Он в ответ неожиданно только хвалит. После этого разговора у нас сложились дружеские и уважительные отношения, переросшие после в настоящую дружбу.
ОТЕЦ
Иван Иванович всю жизнь корил себя за отношения со своим отцом. Раскулачили, посадили, выжил, вернулся. Костерил Сталина. Юный комсомолец Ерёмин говорил ему: «Сбрось свои чёрные очки!» Отец вскоре умер. Иван Иванович всю жизнь сокрушался и корил себя за то время. Не мог себе простить. Когда ему предложили вступить в партию, то публично резко отказался.
Как-то собрались у него в кабинете на кофе. Попросил поднять руку тех, кто из семей раскулаченных. Руки подняли все. Иван Иванович много и горячо говорил о том, сколько загубили самого работящего и нужного стране люда.
Собирались у Ерёмина в кабинете не только по научным делам. В то время все повально читали деревенщиков Распутина, Белова, Астафьева. Обсуждали. Спорили.
Порочили советский строй. Зубоскалили. Например, кто-то вычитал, что на десятилетии смерти Ленина директор Института сохранения тела вождя сказал, что состояние тела вождя постоянно улучшается.
Среди многочисленных учеников Ивана Ивановича членов партии не было.
ШКОЛА
Первый раз участвую в конференции. Пишу тезисы доклада. Старшие товарищи делают это сами. Нам салажне всё надо согласовывать с Ерёминым. Приношу свой текст. Две трети страницы. Сваял в минуты досуга. Внимательно читает и говорит, что такой бред не будет даже обсуждать. Потею. Пишу. Выверяю каждое слово, каждую букву. Замечаний очень много. И по структуре текста, и по формулировкам, и о вреде причастных, деепричастных оборотов вкупе со сложносочинёнными предложениями. Не поверите, но уважаемый профессор сидел со мною над этими злосчастными тезисами для какой-то региональной конференции целую неделю.
Иван Иванович запрещал после доклада комментировать оппонентов. Только ответы на прямые вопросы. Говорил — выступай так, чтобы каждый на основе твоих и его слов понимал кто из вас прав.
Свои научные результаты мы обязательно докладывали на отдельском или институтском семинарах. Всегда присутствовали Ерёмин или Красовский. Представляете как мы молодая поросль заряжались ответственностью?! О тяп-ляп и речи не могло быть. Готовились основательно. Обсуждение всегда было доброжелательным, но жёстким. Критиковали за все мелочи. Заставляли доводить до блеска.
Это и была настоящая научная школа. Всё должно было быть безупречным. И содержание и форма.
КАРЬЕРА
Под сенью таких могучих крыл делать её было легко. Помню мы с Толей Ватолиным моим коллегой и тоже учеником Ерёмина написали статью о неопределённых параметрах в задачах математического программирования. Послали её в журнал Центрального экономико-математического института. Получили отрицательный отзыв. Рецензент оказался не в теме и перепутал параметры, для которых известен только интервал их значений с параметрами, в отношении которых есть информация о законе их распределения в этом интервале.
Пожаловался Ерёмину. Он тут же при мне позвонил директору института и достаточно резко отозвался о рецензенте. Меня пригласили в ЦЭМИ с докладом. Выступил. Все согласились, что это действительно был новый на то время подход и рецензент был не прав. Кстати, рецензент после этого на моей докторской защите проголосовал за, подошёл и поздравил. Вот такие чистые и честные отношения были в Академии наук.
Много помогал и Красовский. Мог случайно встретить в коридоре, спросить как идут дела, а после этого пригласить к себе в кабинет и целый час расспрашивать чем ты сейчас занят.
В то время была очень сложная процедура публикации статей за рубежом. Николай Николаевич мог так запросто между делом дать команду и помочь младшему научному сотруднику пройти эти бюрократические препоны.
СОЦИАЛЬНЫЙ ЛИФТ
Иван Иванович рос бедно, тяжело и голодно. Из всей большой семьи только он один получил образование. Как-то к нему приехала сестра. Показал ей свои монографии. Долго смотрела. Потом спросила: «Ваня и ты всё это понимаешь?»
САЛДА
Иван Иванович спросил меня хорошо ли я знаю окрестности Салды. Он родился в Тюменской области, но школьные годы провёл в Салде. Занимаясь лыжными гонками, конечно же, я облазил все леса вокруг. Ерёмин не был там ни разу после окончания школы.
Ходили целый день. На берегу пруда разжигали костёр. Жарили печёнки, кипятили чай. Никогда больше я не видел его таким счастливым и безмятежным. Всеми мыслями он был в прошлом. В детстве.
Владимир Фролов
