- Новости

«Культурный отжим» в ядерном городе?

В городе Новоуральск (Свердловская область) с середины сентября местная радиостанция ежечасно транслировала новость, в которой описывались события 2018 года. При этом создавалась видимость, будто бы эти события свежие. «Интермонитор» решил разобраться в ситуации и пришёл к очень интересным выводам.

В навязчивой новости, о которой идет речь, говорилось о лучшей детской школе искусств Росатома, которая находится в Новоуральске. Сообщались ужасающие на первый взгляд вещи – будто бы директор школы, член партии Единая Россия, депутат Думы Новоуральского городского округа Никита Мерзлов позволял себе «наносить телесные повреждения» преподавателю. И кроме того, якобы из школы за последнее время уволились более 20 сотрудников.

Звучит жутко. Только правда ли это? И почему вдруг в 2021 году стали ежечасно крутить по радио события трехлетней (почти четырехлетней) давности?

Редакция «Интермонитора» начала журналистское расследование, чтобы прояснить реальную картину событий. Обнаружилось, что это запутанная история с глубоко уходящими корнями. Здесь есть не только признаки попытки захвата власти в лучшей детской школе искусств Росатома, но и признаки целенаправленной атаки на верхушку управления культуры Новоуральска в целом.

 

 

Во-первых, школа и правда очень классная. В ней есть даже оргАн…

 

Лучшей детской школой искусств Росатома руководит Мерзлов Никита Геннадьевич. Он занимает эту должность с 2011 года.

В компетенциях Мерзлова сомневаться не приходится. Он профессиональный музыкант, а значит прекрасно знает работу школ искусств изнутри. Кроме того, Мерзлов имеет два высших образования, оба профильные. Одно – музыкальное. Другое – государственное и муниципальное управление.

Результаты работы Мерзлова как руководителя тоже говорят сами за себя. Школа дважды признавалась лучшей в России: в 2014 и 2015 годах. Оба раза диплом победителя конкурса школ вручался в торжественной обстановке в Большом театре в Москве – что говорит о масштабе конкурса.

 

 

Преподаватели школы по самым разным предметам, от фортепиано до струнных инструментов, ездят из Новоуральска в Москву, повышать квалификацию у лучших столичных профессоров. Там удается посетить уникальные авторские курсы от мастеров высочайшего класса. Причем как практиков, так и теоретиков (теория – это, например, сольфеджио, для развития музыкального слуха).

Со многими из профессоров во время такого обучения удалось установить личный контакт, и пригласить их в Новоуральск – провести мастер-классы для преподавателей и детей.

 

 

В том числе в этом кроется секрет высокого качества преподавания в школе, благодаря чему она признавалась лучшей. Детям передаются знания и навыки от ведущих профессионалов страны, а не просто от коллектива педагогов, которые годами варятся в собственном соку.

Под руководством Мерзлова в концертном зале школы искусств появился даже музыкальный орган. Преподаватели и ученики совместно проводят многочисленные концерты для новоуральцев. Таким образом дети нарабатывают опыт выступлений, а горожане фактически получают открытую филармонию.

 

Концерт в детской школе искусств в Новоуральске

 

Кстати, один юный органист после окончания школы получил миллион рублей в виде президентского гранта. Высокие навыки, полученные в школе искусств Новоуральска, дали ему путевку в жизнь. Учителей органа обучали также в Москве.

Также под руководством Мерзлова в школе был сделан масштабный ремонт. Теперь школа выглядит опрятно, в ней приятно заниматься. Была модернизирована система отопления, и здание утеплили снаружи. Такие меры важны не только для комфорта детей и преподавателей. В школе искусств важно поддерживать определенный микроклимат, в котором эксплуатируются музыкальные инструменты.

 

 

Во-вторых, есть те, кого возмутило, что их заставляют работать с самоотдачей, а не «как раньше». Они стали действовать

 

Объективно видно, что Мерзлов как директор школы создал высокие стандарты работы. Они требуют отдачи от коллектива. Нравится это не всем.

Поездки в Москву и обучение у лучших профессоров – это прекрасная возможность только для тех, кто хочет расти и развиваться. Однако это не устраивает людей, которые хотят получать деньги и, по возможности, не очень напрягаться. Такие тоже, похоже, оказались в коллективе школы, хоть их была меньшая часть. На Мерзлова посыпались многочисленные жалобы.

Причем жалобы, которыми пытались «закопать» Мерзлова, фактически шли, на наш взгляд, во вред детям. Например, ему в вину пытались поставить то, что затраты на поездку в Москву преподавателям покрывали в виде премий. Хотя, как нам неофициально сказали эксперты, иного варианта оплатить эти учёбы не было – пока идут согласования по пути бюрократии, учебы уже закончатся. Поэтому, вместо награды Мерзлов получил выговор. Правда и не более, чем выговор: он же не присвоил эти деньги, а, по сути, оплатил ими качественное обучение детей Новоуральска квалифицированными преподавателями на много лет вперёд.

Остальные жалобы, коих был, как говорится, «вагон и маленькая тележка», вообще не подтвердились. Но, конечно, нервы помотали и от работы отвлекали.

Однако получается, что тех, кто писал жалобы, устраивал вариант отказаться от учебы. На учебу никто не едет, все остаются в Новоуральске, зато формальности соблюдены. Причем тут нет речи о том, что школа перекладывала материальные затраты на преподавателей – нет. Им поездки полностью оплачивались, в соответствии с нормативами, только формально из другого источника, чем предусмотрено инструкцией. Просто едь, учись и передавай знания детям, своим ученикам.

Поэтому мы считаем, что те, кто писали жалобы по поводу премий – не только фактически пытались увиливать от лишней работы, но при этом действовали во вред качеству обучения детей. Т.е., посягали на будущее юных новоуральцев.

 

 

Спектакль «Потерпевшая, к которой прикасались»?

 

Однако апофеозом «наезда» на Мерзлова со стороны, так сказать, «любителей синекуры», пожалуй, стало событие, которое мы в редакции единодушно сочли своего рода вероятным спектаклем «Потерпевшая, к которой прикасались». Объясним, почему.

 

Чтобы в полной мере оценить те события, рекомендуем принять к сведению два тезиса, которые нам сформулировали опрошенные редакцией юристы: «При побоях или драке потерпевший обычно тот, кто первый написал заявление на оппонента» и «Суд – место не выяснения истины, а соревнование в убедительности сторон».

 

Против Мерзлова, как мы считаем, возможно, была совершена довольно необычная провокация. Одна из работниц школы Елена Лобова сделала, на наш взгляд, инсценировку «избиения» (или, точнее, «побоев»). Как раз того самого, которое спустя почти четыре года стала «сенсацией» на радиостанции.

 

Чтобы было понятнее людям, далёким от тематики побоев, поясним, что закон относит к побоям не только избиение, но и любое физическое воздействие, физический контакт, от которого тот, кого признали потерпевшим, «почувствовал боль». Главное – чтобы потом не было расстройства здоровья, потребовавшего ухода на больничный лист.

Кстати, надо отдать должное Лобовой, она в настоящее время акцентировала в беседе с «Интермонитором», что Мерзлов не «избивал», а «применил к ней физическую силу». Впрочем, ранее, насколько мы можем судить по различным публикациям в СМИ и интернет-пабликах, госпожа Лобова не слишком стремилась внести такие уточнения – или, возможно, к ней не прислушались.

 

Пример заголовков в СМИ, освещавших события по горячим следам. Скриншот из издания Ура.ру

 

В распоряжении редакции есть аудиозапись того самого якобы «избиения». На ней прекрасно слышно, что ничего существенного не происходит.

Мерзлов просит работницу выйти из кабинета. Вежливо и корректно. Она явно, на наш взгляд, целенаправленно провоцирует конфликт – причём весьма хладнокровно. Голос прямо медовый, певучий. Никаких слёз и тем более воплей ужаса. Такое впечатление, словно человек озвучивает вероятную будущую постановку, которую предстоит транслировать публике. Потом слышно небольшое шуршание динамика, которое, видимо должно всех повергнуть в шок. Мол, раз динамик пару секунд шуршит, значит якобы это драка, полная насилия и ужаса.
Кстати, практически такое же шуршание потом слышно, когда Лобова просто идет по коридору, покинув место «побоев» — видимо, это шелест одежды, прилегающей к микрофону телефона.

При этом Лобова многократно, даже, пожалуй, навязчиво, произносит «на микрофон» фразы, которые, видимо, должны убедить впоследствии полицию или суд, что Мерзлов ее «избивал» («причинял побои», если совсем точно).

Однако Лобова, на наш взгляд, совершила серьезную ошибку — несмотря на весь артистизм, интонацию голоса и многократное явное повторение слов «на микрофон». Обратите внимание — когда Мерзлов ей вежливо сказал: «Я к вам даже не прикасался», — она ответила: «Вы ко мне ПРИКАСАЛИСЬ».
Можете себе представить, чтобы избиваемый (выталкиваемый, испытывающий применения насилия и т.п.) и испытывающий ужас человек певуче и чётко предъявлял «избивающему» его, на месте применения насилия, претензию: «Вы ко мне ПРИКАСАЛИСЬ»? Мы – не можем.

Впрочем, послушайте сами аудиозапись этого события, которая звучала и в суде, куда обратилась «избитая» Лобова.

 

 

Даже если предположить, что так и было, ПРИКОСНУТЬСЯ к Лобовой в довольно тесном пространстве кабинета – это жуткое преступление? Удивительно, как ездит, к примеру, в общественном транспорте, женщина, которая считает, что прикосновения к ней равносильны «побоям». Может быть, по мнению подобной леди, надо посадить в тюрьму всех, кто окажется рядом с ней в забитом автобусе по пути на работу?

Однако Лобова дождалась конца рабочего дня (инцидент произошел в 11.30) и около 19 часов отправилась снимать побои в больницу. При этом она в больнице плакала (так описывал эти события врач). То есть, она, судя по аудиозаписи, не плакала в момент инцидента, спокойно шла по коридору после него, а часов через 6 начала плакать. И демонстрировать два синяка на плечах. По её версии, это Мерзлов ее за плечи из кабинета выталкивал, предварительно ударив в грудь (позже это называлось «толкнув»). Правда в области груди врачи судмедэксертизы впоследствии не нашли повреждений, но синяки на плечах действительно описали.

 

 

Как правило, полиция скептически относится к демонстрации синяков много часов спустя после их причинения. В полиции ежедневно видят реальные побои и знают, как себя ведут побитые: они идут в больницу, когда обнаружат побои.
Знают в полиции и о том, что за 6 часов человек с артистическими наклонностями, теоретически, может получить синяки где угодно – хоть сам себе поставить, хоть с помощью «креативных» друзей или подруг. Поэтому, скорее всего, Лобова, «к которой прикасались», в итоге и оказалась в гражданском суде, потерпев перед этим, в общем-то, фиаско в полиции.

Примечательно, что и прокурор в судебном процессе также был настроен скептически к показаниям Лобовой. Это неудивительно, учитывая длительный срок между декларируемым временем нанесения побоев и освидетельствованием в больнице. Да тем более, при показаниях единственного свидетеля – секретаря, которая была на месте инцидента и опровергала версию Лобовой.
Вот что сказано в решении суда:

«Участвовавший в судебном заседании прокурор указал о недоказанности истцом причинения ей ответчиком телесных повреждений и физической боли при указанных в исковом заявлении обстоятельствах, не доказанности стороной истца причинения ей физических и нравственных страданий и ссылаясь на отсутствие доказательств виновности ответчика, том числе вступивших в законную силу судебных актах, полагал необходимым в удовлетворении исковых требований отказать».

Самое удивительное, что Лобова смогла убедить суд в том, что «избиение» (ну или, точнее, «причинение побоев», «применение физической силы») было. Даже несмотря на всю нелепость этих обвинений.
Впрочем, мы нашли этому вполне логичное объяснение.

 

 

Почему провокация (как мы считаем) против Мерзлова удалась?

 

Суд – это состязательность сторон. Кто убедил суд в своей правоте, тот и выиграл процесс.

То, что в школе искусств работают артистичные люди, сомнений не вызывает в принципе – на то она и школа искусств. Но в биографии у Лобовой мы нашли еще некоторые моменты, которые, возможно, объясняют её успешность и убедительность в суде.

Лобова изучала журналистику. Она официально прошла повышение квалификации по «практике журналистики». Значит, она знает, как надо выстраивать и подавать информацию, чтобы создать нужную ей картину мира. Мы считаем, что она, возможно, с самого начала выстроила в голове план действий, направленных на очернение Мерзлова, с перспективой его осуждения – и последовательно его реализовала. Поэтому, как вариант, у неё получилась складная картина событий, в которую суд и поверил.

Причем Лобова, можно сказать, брала измором нашу систему правосудия. Полиция отказалась по ее заявлению возбуждать административное производство о «побоях». Потом суд обязал возбудить, поэтому дело вернулось на доследование. В итоге суд рассматривал административное дело целый рабочий день и… отказался наказывать Мерзлова!

И только гражданский суд, куда в итоге обратилась Лобова, решил, что Мерзлов все таки выталкивал Лобову из кабинета (но не бил!). При этом сама Лобова, как вы слышали на аудиозаписи, ею же само сделанной, вообще проговорилась, что к ней «прикасались».

 

 

Версию об инсценировке косвенно подтверждают, на наш взгляд, и показания свидетелей, имеющиеся в административном деле. Они говорили о том, что Лобова постоянно выискивала недочеты в работе Мерзлова. В то же самое время свидетели высоко отзывались о профессиональных навыках директора школы.

 

 

При этом подруга Лобовой, которая играет с ней на сцене в квартете, в своих показаниях делала акцент на том, что Лобова «плакала». Также Лобова плакала на приеме у врача – вероятно, чтобы запись об этом появилась в документах.

Та же подруга, по сути, стала главным «свидетелем обвинения»: заявила, что с утра у Лобовой синяков на плечах не было, а после (очень сильно после) визита в кабинет и столкновения с Мерзловым они появились.

Из текста судебного решения:

«Из показаний свидетеля С. следует, что ххх перед началом рабочего дня, около ххх мн. она заезжала за документами к Лобовой Е.В., которая была одета в домашнюю одежду, при этом на руках каких-либо телесных повреждений не было, забрав документы С уехала, а на следующий день Лобова Е.В. рассказав о причинении ей телесных повреждений Мерзловым Н.Г. показала на руках телесные повреждения, которых ранее не было».

Любопытно, что примерно за год до суда, т.е. по относительно горячим следам эта самая «С», похоже, не рассказывала полиции о том, как она осматривала с утра тело Лобовой и не видела синяков. Вот её объяснение:

 

 

Нам неизвестно, входит ли ежеутренний осмотр тела Лобовой в привычки этой подруги – и если да, то зачем и насколько скрупулёзно.

Мы пытались прояснить эту ситуацию у той самой подруги, но не преуспели: она вообще заявила, что мы якобы выдумали ее показания о том, что накануне она смотрела на Лобову, когда к ней заезжала домой, и синяков не было. Это притом, что мы их взяли из судебного решения.

 

Вот дословный фрагмент нашей беседы со «Свидетелем С.»:

Интермонитор: Вот Вы, например, рассказывали, что Лобову осматривали накануне и синяков не видели, а потом они у нее были. Это как-то немножко странно, необычно, так сказать.

«Свидетель С.»: Я такого не говорила, что не видела, а потом видела. Есть решение суда…

Интермонитор: Так там это и написано.

«Свидетель С.»: Читайте. Синяки у нее были сразу. Я свидетель того, как она пришла после этого инцидента.

Интермонитор: Вы говорили в суде, что Вы накануне к ней заезжали с документами какими-то.

«Свидетель С.»: Накануне да, заезжала.

Интермонитор: И синяков у нее не было…

«Свидетель С.»: Здравствуйте. Вы чёто перевираете факты. Это что-то новенькое. Извините, я с Вами разговаривать не хочу.

 

Однако мы, как сказали ранее, обратили внимание на то, что в момент якобы «избиения» («применения физической силы») у Лобовой не было даже намека на слезу. Она действовала абсолютно хладнокровно. Вероятно, это может косвенно говорить о том, что она с запозданием поняла, что плакать выгодно – и начала это делать для усиления картины.

Любопытна и реакция Лобовой на вопросы о том инциденте. Поначалу она была готова разговаривать, но, видимо, поняв, что мы намерены транслировать точки зрения всех сторон и разбираться в подробностях, вдруг изменила риторику.

Так несколько раз мы объяснили ей (напомним, человеку, имеющему официальное образование в области практики журналистики!), что освещение общественно значимых событий – это и есть функция СМИ.
Кроме того, глядя на сайт нашего СМИ, с контактной информацией и данными о регистрации, госпожа Лобова настаивала, что не понимает, что у СМИ такие данные и должны быть, а требовала с нас какие-то виды деятельности: «А чем вы занимаетесь, где ваша деятельность?», — вопрошала специально обученный «практике журналистики» госпожа Лобова.

Это перемежалась попытками обвинить журналиста в давлении на неё. «Давление», по версии Лобовой, заключалось в том, что ее попросили ответить на простой вопрос, примерно такой: «Вы и Мерзлов занимаете противоречащие друг другу позиции, диаметрально противоположные. Но значит, кто-то из вас, вероятно, говорит неправду? Мы спросили Мерзлова, готов ли он пройти проверку на полиграфе – и он однозначно сказал, что готов. Вот мы Вас спрашиваем о том же – готовы ли Вы пройти проверку на полиграфе и сказать под запись на нём, что это не было инсценировкой»?
Госпожа Лобова говорила о том, что «не боится полиграфа», но прямо на вопрос не ответила.

 

Мы переформулировали:

— Вот, если Мерзлов придет с этим, Вы на полиграф-то пойдете или нет? Скажите: «да» или «нет» и всё.

— С чем он придёт, Мерзлов?

— С предложением пройти полиграф.

— Куда он придёт с этим предложением?

— Да к вам придёт. Напишет Вам в электронную почту.

— То есть. Вы на полиграф пойдете?

— Я вам уже сказала: ничего не боюсь, я на полиграф мо… пойду, но все вопросы – с моим адвокатом.

— А какие вопросы с Вашим адвокатом?

— А вот я буду консультироваться с адвокатом по поводу вашего звонка.

 

Таким образом, прямого ответа на вопрос о том, пойдет ли госпожа Лобова на полиграф, если ей предложит это Мерзлов – дабы снять вопросы о версии возможной инсценировки – мы так и не получили.

Впрочем, наверное, Мерзлов может просто на практике проверить, что будет делать госпожа Лобова, если он ей прямо предложит этот вариант прояснения ситуации.
Ведь, в случае если версия возможной инсценировки не верна – Лобова окончательно, публично посрамит Мерзлова.
Учитывая, как Лобова относится к Мерзлову (резко негативно) – ей, на наш взгляд, логично было бы воспользоваться таким шансом. Только вот почему-то Мерзлов уверенно готов пройти полиграф – без каких-либо условий.

 

 

Чем может быть мотивирована внезапно вспыхнувшая страсть новоуральской радиостанции к Мерзлову?

 

Остается открытым вопрос, почему спустя почти четыре года эту тему решила активно поднять радиостанция «Н-радио» во главе с главным редактором Владимиром Александровичем Филипповым. По нашим наблюдениям, однобокая новость с вот этими странными событиями почти четырехлетней давности транслировалась по радио чуть ли не ежечасно – в течение нескольких недель, начиная с середины сентября.

 

Надо понимать, что эфирное время на радио стоит денег. Тарификация посекундная. Согласно официальному прайсу, расположенному на сайте радиостанции, секунда эфирного времени стоит 16 рублей. Таким образом, одна минута и десять секунд эфирного времени (примерно, столько времени шли новости про Мерзлова) могли стоить 1120 рублей. Если предположить, что ее три недели крутили ежечасно в течение восьми часов в день, на это могло уйти 1120 руб * 8 раз в день * 21 день = 188 160 рублей. Возникает вопрос — кто и зачем это спонсировал?

 

Скриншот с сайта н-радио.рф

 

 

Кто же реальная цель этого «нашествия зомби» — оживления давно уже «мёртвой» темы?

 

Мы обратили внимание – помимо того, что новость четырехлетней давности, что в конце новостей регулярно говорилось: «Напомним, Отдел культуры Администрации НГО возглавляет Шаповалова Ирина Вячеславовна». Подробности своих сюжетов о Мерзлове радиостанция незначительно меняет (возможно, чтобы не вызывать чрезмерного раздражения слушателей), а вот рефрен про Ирину Шаповалову – нет.

Очень похоже на то, что предполагаемый спонсор этих устаревших новостей имеет реальной целью атаку на главу Отдела культуры Администрации НГО. Поскольку реальных поводов найти не удалось, атаку решили строить на инфоповоде четырехлетней давности. Во всяком случае, в этом направлении точно имеет смысл посмотреть более внимательно.

Мы не исключаем, что скоро вскроется связка из нескольких интересантов, объединенных общей целью. Одни делают провокации и расшатывают школу. Другие используют это как повод для атаки на главу Отдела культуры.

 

При подготовке данного материала Интермонитор направил запрос комментария Главному редактору «N радио» Владимиру Филиппову. Вот текст запроса:

 

Главному редактору «N радио»
Филиппову Владимиру Александровичу

Добрый день, уважаемый Владимир Александрович.

Наше издание начало журналистское расследование по ситуации в сфере культуры Новоуральска.
Мы обратили внимание на тот факт, что Ваша радиостанция «Н-радио» транслирует информацию о событиях трех-четырехлетней давности, которые достаточно широко освещались в СМИ. Речь об инциденте «Мерзлов-Лобова» в Школе искусств Новоуральска. При этом никакого инфоповода к такой «реанимации» в передачах мы не услышали,

Скажите, пожалуйста, что послужило причиной «реанимации» давно освещенных событий?

И еще один вопрос. Мы сделали примерный расчет стоимости вышеупомянутых трансляций, исходя из посекундной тарификации, указанной в прайс-листе рекламной группы «Вариант», применительно к передачам на «Н-радио». Получилась внушительная сумма, превышающая 100 тыс. рублей.
Поясните, пожалуйста, кто и с какой целью несет эти расходы в данном случае?
Просим предоставить комментарий оперативно.

 

На момент выхода материала ответа от господина Фиилппова мы не получили. Если он поступит – мы ознакомим читателей с его содержанием.

Отметим, что Никита Мерзлов обратился в редакцию СМИ «Н-радио» с требованием о передаче по радио ответа, в соответствии с законом «О СМИ». Однако выяснилось, что по адресу, указанному на сайте радио, находится не радиостанция, а рекламная группа. Там заявили, что не имеют отношения к радиостанции, и отказались принимать документы с требованием о передаче по радио ответа.

 

 

Мерзлов отправил свое требование по электронной почте главному редактору «Н-радио» Владимиру Александровичу Филиппову, а также на почтовые адреса рекламной группы «Вариант» — поскольку именно они указаны на сайте радио. Почему-то других адресов на официальном сайте нет. Сделано это для того, чтобы избежать ответственности за свои слова, или просто по разгильдяйству – вероятно, мы скоро узнаем.

И полагаем, что, в ходе наблюдения за действиями Владимира Филиппова, возглавляющего радиостанцию, скоро все увидят, насколько редакция радио готова соблюдать закон и отвечать за свои слова, а также соблюдать журналистскую этику. Ведь в обязанности СМИ входит представление всех точек зрения для формирования объективной картины событий.

Фото — pixabay.com

Автор: Василий Ющук.

 

Прямая трансляция новостей — dzen_intermonitor